Сергей Миронов: в России справедливости не дают дорогу 1435

– Как человек угадывает свое предназначение? Когда вы поняли, кем станете в этой жизни?

– Вы знаете, я абсолютно счастливый человек. Когда в первом классе все только мечтали или хотели, я точно знал и заявил учителю: "Буду геологом!". Уже с раннего детства у себя в Пушкине я собирал всякие булыжники, хотя никого в моем роду из геологов не было. В результате сначала был техникум, затем Ленинградский горный институт и 18 полевых сезонов (так геологи называют экспедиции) за плечами, 10 из которых я провел в Монголии.

– Это такая тихая страна на мировой арене, порой вообще забываешь, что она есть. А чем Монголия примечательна?

– Во-первых, это богатейшая страна. На весь мир известна ее тонкорунная шерсть, великолепный кашемир. Моя жена как-то попросила показать ей мороз – 30 °С без снега, стойбище аратов и настоящую юрту. Мы поехали за 120 км от Улан-Батора, когда в степи от дикого холода камни стонут, после чего Ольга накупила большое количество теплых вещей в местных магазинах. Ведь шьют монголы уже давно по итальянским лекалам! Главная проблема Монголии в том, что у нее до сих пор нет хороших дорог.

фото: личный архив Сергея Миронова

– И вы в таких условиях 10 лет работали геофизиком... Вам удалось войти в историю и открыть какое-нибудь месторождение?

– Удалось. Случилось это неожиданно, и до сих пор мои преподаватели просят не рассказывать широкой публике эту историю, но вам поведаю. У нас был большой перегон на машинах по каменистой пустыне Гоби. И вдруг я почувствовал металлический привкус во рту, а из носа стала капать кровь. Я вспомнил, что однажды на дипломной работе в Туве с моим руководителем, гениальным геологом-уранщицей Еленой Борисовной Высокоостровской, мы попали в заброшенную шахту. Там со мной впервые случился подобный приступ, так как в той шахте находился уран... И вот тут в Монголии я прошу коллег остановить машины и достать приборы, которыми меряют радиацию. Они тут же зашкалили. Так я открыл крупнейшее в Монголии экзогенное месторождение урана. Он лежит там практически на поверхности толстым слоем на площади в десятки квадратных километров. Но добраться до этого места и вывести разработки на промышленный уровень невозможно – хороших дорог в стране нет. Если только в XXII веке этот уран понадобится, тогда да. Про нынешнее же положение дел в российской геологии скажу так – она почти не существует. Пока у нас не будет Министерства геологии, мы ничего не возродим – таково мое мнение.

Фото: личный архив Сергея Миронова 

Зазывала на Невском

В начале 1990-х, когда в России началась перестройка, геология развалилась одной из первых. Сергей Миронов возвращается из командировки за три недели до путча и понимает, что надо срочно менять образование. Экспедиций, без которых настоящему геологу не жить, больше не будет. Миронов собирает группу товарищей, и за 10 месяцев, не разгибаясь над книгами, они учат экономику и получают дипломы.

– Сколько на сегодняшний день у вас высших образований?

– Пять. И это не коллекция, а осознанная необходимость. Жизнь заставила.

– В каком же возрасте вам пришлось все резко менять и начинать почти сначала?

– В 38. Я закончил свой путь в геологии на солидной должности, а потом оказался зазывалой на Невском проспекте. Работы не было, нужно было как-то кормить семью... Во Дворце у Аничкова моста после путча коммунисты все бросили и сбежали. Предприимчивые ребята решили открыть дворец для посещений и устроить там выставку, как сейчас помню, фотохудожника из Крыма Дунаевского. Мне предложили зазывать людей с улицы. А что? Плохих профессий у нас нет – так ведь нам рассказывали в школе. Я подробно изучил историю дворца, у старушки-старожила выяснил массу интересных деталей. Например, что на балконе именно данного дворца архитектора Штакеншнейдера за похоронами композитора Чайковского наблюдал сам император Николай Второй в 1893 году. Поэтому, когда с мегафоном я появился на Невском, то не просто зазывал, а рассказывал занимательную историю уникального дворца, и люди с большой охотой шли на выставку. В мои дни работы их приходило в пять раз больше обычного, констатировали билетерши.

фото: студенческий билет Сергея Миронова

Так получилось, что, учась на экономическом факультете, Сергей Миронов заинтересовался рынком ценных бумаг и решил стать брокером. Эпоха, когда все крутились как могли и продавали все (от бутылок до компьютеров), ему быстро наскучила. Талантливого зазывалу через пару недель сделали начальником фирмы, и перестроечный шальной бизнес даже помог сколотить небольшое состояние. Но дальше вновь последовало решение поменять направление кардинально.

– Почему вы вновь бросили работу? Ведь первые деньги уже потекли в руки...

– Не мое это – "купи-продай". Не умею и не хочу. Я все бросил, чем удивил абсолютно всех, засел дома и решил стать брокером. Компьютеров тогда не было, пришлось обложиться всевозможной литературой, я так усердно занимался, что заработал невралгию и не мог разогнуться. Но за четыре месяца я понял про этот бизнес все! Пришел в комитет финансов мэрии Санкт-Петербурга и сдал экзамен на отлично, получив аттестат за номером 215. Из 86 желающих с потока только пять смогли получить дипломы, которые приравнивались к аттестатам Минфина и давали право работать на рынке ценных бумаг. А дальше опять случай – еду в автобусе, читаю газету, где опубликован указ Ельцина о том, что любому фонду или инвестиционной компании запрещена деятельность, если в руководстве нет специалиста с аттестатом Минфина на право работы на рынке ценных бумаг. То есть у меня в руках золотой аттестат! Я прихожу домой, беру газету бесплатных объявлений "Шанс" и публикую объявление: "Мужчина, 40 лет, с двумя высшими образованиями, техническим и экономическим, с опытом работы в коммерческих структурах и аттестатом на право работы на рынке ценных бумаг, ищет работу". Первый звонок раздался в 5:30 утра, и весь день мой телефон не умолкал – звонили все мыслимые и немыслимые фонды страны. Предлагали огромные деньги просто за должность, лишь бы я к ним пришел, но мне хотелось реальной работы. И тут одна строительная компания мне предложила собеседование – меня это заинтриговало. Я его успешно прошел и стал, как брокер, осуществлять сделки. Одни комиссионные превысили все мои предыдущие заработки в перестроечном бизнесе. Однако недолго музыка играла...

Здравый смысл

– 1993 год – расстрел Белого дома. Назначаются выборы. И вот мой работодатель меня и спрашивает: "Где бы нам взять активного и умного, чтобы выдвинуть в депутаты? Кого, Сергей Михайлович, посоветуете?". Я ответил сразу же: "Себя! Смотрите, в КПСС я не состоял, политикой интересуюсь, поработав в финансах, бардак в законодательстве вижу. Неплохо бы законы сделать нормальные". "Ну, ладно", – говорит мой шеф и ведет меня в Смольный, а там какие-то демократы бородатые обсуждают что-то... Послушал я, послушал, а потом не постеснялся и выступил, да так, что заметили, а некоторые даже поддержали. Так я стал кандидатом от блока "Весь Петербург". Победил не сразу, участвовал в довыборах, а затем даже возглавил кампанию по выборам председателя Законодательного собрания. Мне по жеребьевке самый большой кабинет в Мариинском дворце достался, вот там и собирались... Я очень четко почувствовал – это мое! Ведь знаете, что больше всего заводит? Ни один спорт по драйву никогда не сравнится с избирательной кампанией – это настоящий мужской спорт, этот процесс больше всего заводит. Настоящая битва!

Фото: ректор МГУ Виктор Садовничий и Сергей Миронов

– Сергей Михайлович, выслушав вас, резюмирую – развиваться, не стоять на месте, идти вперед, не бояться брать ответственность на себя – это привело вас в политику.

– Есть у меня еще один четкий внутренний мужской постулат: настоящий мужчина должен совершать поступки.

– Тогда назовите мне поступок, который характеризует вас не как политика, а как мужчину.

– У меня была старшая сестра Марина, которая на практику уехала в Алтайский край в город Бийск. Мне было 16 лет, наши родители к тому моменту уже развелись, и вот я нахожу письмо у отца, в котором сестра просит выслать 10 рублей на туфли, которые ей очень понравились. А я накануне с мальчишками из техникума помог на Московском проспекте собрать цирк-шапито и заработал 33 рубля. Что я сделал? Пошел на почту и от имени отца отправил сестренке 30 рублей. Сам не знаю, почему так поступил. Но до конца своих дней моя сестра думала, что деньги ей прислал отец. А я ей так ни в чем и не признался.

Блиц

– Это правда, что вы помогали созданию фонда Доктора Лизы?

– Да, это так.

– Вы подаете милостыню?

– Только если человек просит на еду, так как знаю, что такое голод. В моей жизни был момент, когда я не ел шесть дней.

– В России есть справедливость?

– В России справедливость есть, только ей пока дорогу не дают.

– Ныне на Руси каких людей больше?

– Хороших. Еще Достоевский сказал, то обостренное чувство справедливости, присущее русским людям, оно неистребимо. 58% партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ – женщины. Именно им в большей степени присуще это чувство справедливости.

– Честным быть не модно?

– Считаю, что нужно быть нравственным и следовать морали.

– Что из состояния дел в стране особо пугает?

– Огромное социальное расслоение. В преддверии столетия 1917 года это очень опасно, так как является условием для взрыва. Однако наше либеральное правительство это не сильно понимает...

– Санкции отменят скоро?

– Нет. Санкции быстро отменены не будут.

По материалам источников: Finparty